«СКАЗКА»

    Ева не слышит меня. Она далеко. Часах в десяти лету, а может, и езды. Не со мной. Давно не со мной. Кажется, что ее и не было никогда. Будто все это – сказка, выдуманная незадачливым сочинителем для того, чтобы дети поскорее засыпали в своих кроватях. Я и сам поверил в эту сказку, если бы не написал ее.

  Пришлось потратить на это несколько лет. Ева сама была не прочь поиграть с фантазией. Она рисовала отличные истории, яркие, выразительные, стройные – намного лучше моих. С женской аккуратностью, она выписывала мельчайшие детали своего очередного рисунка, забывая порой о том, с чего начинала. Для нее важен был сам процесс творчества, его течение. Злилась, когда задуманное не выходило, или, вдруг я не понимал ее замысла. «Это ведь так просто! Смотри, он же любит ее…» Станиславский шептал мне на ухо «Не верю», но я его не слышал. А ведь и точно, любит...  На самом деле, я любил Еву, а она этого не замечала. Вот и весь замысел. Эдакий реализм.

   Узнав, она округлила  свои и без того большие глаза, ставшими огромными из-за очков; отложила ручку, сняла стекла, наклонила голову и спросила:

    -   И, как давно?

    Вопрос был неожиданным, я что-то промямлил в ответ, а она впилась в меня своими глазищами и сказала:

    -  А то-то я чувствую твое похотливое дыхание все ближе и ближе.

    Это она хватила. Мы были знакомы три месяца, и  ни разу не переспали. Может, я безнадежен как плейбой, но мне казалось, что еще рано, она не готова, не надо спешить, подождем…

    Помню, тогда я схватил ее измазанную чернилами руку и поцеловал. Наверное, было смешно со стороны. Станиславский верил, и от осознания, возможно, плакал бы от смеха. Ева хмыкнула, схватила меня за галстук и притянула к себе. Так мы впервые поцеловались.

    Вы знаете, конечно, в нашей истории нет ничего детского. Поцелуй, как и полагается, был далек  от целомудренности. Это я точно запомнил. Вы сейчас улыбаетесь, а у меня тогда вспотели ладони.

 По-моему, Ева поверила моему страстному выпаду, и, может быть, даже заинтересовалась мной. Но как-то понарошку, что ли… Я не мог с уверенностью сказать, что наши чувства были одинаковы. Я понимал это, и она, видимо, тоже. Мы провели вместе несколько ночей, для меня незабываемых. После этого Ева написала про меня рассказ. Он получился коротким, ярким, эффектным, как  выстрел новогодней петарды. Когда конфетти из незамысловатых абзацев рассыпались, я понял, что, пожалуй, на бОльшее от этой женщины мне надеяться нечего. Желая хоть как-то продлить наши отношения,  я пообещал  написать моей фее сказку. Грандиозную, прекрасную, волшебную сказку о ней.  Я шептал в ее розовеющее ушко, что такого никто, нигде и никогда не писал, что это будет новое слово в жанре, что ее поставят на сценах лучших театров мира…  Кстати, я не был пьян, моя уверенность черпалась из бездонного колодца потаенной боязни потерять свою музу.

  Моя хрустальная мечта недолго сверкала в глазах Евы. Разбилась она как обыкновенное стекло, рассыпавшись на множество отрывков множества так и не написанных сказок. Я ничего не написал. Свои воспоминания я вкраплял в орнаменты многих рассказов, тем самым, заставляя мою фею улыбаться почти из каждого издания. Иногда ко мне приходила мысль, собрать все эти отрывки в один сборник, обозначив его каким-нибудь замысловатым названием, но то ли времени не было, то ли издатель торопил со сроками,   то ли я уже сам позабыл, где была правда, а где вымысел…

    Ева исчезла  неожиданно. Так громкий сзади хлопок заставляет вздрогнуть сидящего человека. Р-раз! И я остался один. Р-раз! И Евы нет. Словно кто-то сказал «Ну, хватит. Подурачились, и будет». А потом хлопнул в ладоши. Сзади…

    Нет, Ева жива, и находится далеко. Часах в десяти лету, а может, и езды. Не со мной. Давно не со мной. Кажется, что ее и не было никогда. Будто все это – сказка, выдуманная незадачливым сочинителем о своей ушедшей любимой женщине, на которую в сегодняшний вечер почему-то хватило фантазии. Странно…

22 декабря 2005 г.

22.29.

г. Балашиха.